Александр Быков. Моя война

Торговля человеческим мясом
Наша неудача произошла по простой причине, т.к. Гуськов уже один раз получил порцию, а вот когда второй раз со мной пришел, его полицай уже приметили около кухни нас словил, прежде всего наградил обоих по три удара дубинкой по спине. А затем отвел в свой барак и дверь запер на замок. В его бараке находились в основном украинские военнопленные. Как только очутились мы в этом блоке, нас враждебно здесь встретили. С сидячих мест у стен блока нас согнали и чуть не избили, громко крича: - «У, проклятые москали, - хватит, поиздевались над украинцами, чуть с голоду не уморили… Теперь мы украинцы по-сидим на вашем месте» и т.д. Таким образом мы лишились места и оказались в центре помещения, на толкучке, где люди торговали с рук разными вещами, в т.ч. и продуктами своих паек. Нас поразило когда увидели, что один человек нам предлагал вареное мясо весом грамм 700-800. Внешний вид мяса был прекрасный. Такого качества не выдавали военнопленным. Вскоре все выяснилось – это мясо было человечье. Мы - лично убедились, когда осматривали труп человека в углу барака и видели вырезы на заднем месте. Немцы арестовали торговца, продававшего мясо и увели из блока. Что с ним стало нам не известно. Наконец дверь была открыта, полицай объявил время идти за баландой, вышли и мы с Гуськовым и тут же, преодолев ограждение, вернулись в свой барак…

В рабочей команде 

Большинство пленных из нашего участка ежедневно угоняли на разные работы, дважды попал и я. В первом случае, нас двоих использовала медицинская часть. Со 2-го этажа носили тяжелые ящики вниз, хотя груз был и не очень тяжелым, но для обессиленного человека он тяжел, и я не мог на весу держать ящик, опускал на пол, чтобы движком опускать вниз, за это меня жестоко избили фашистские медики. До сих пор помнится оскаленное лицо немец-кого врача, злобно кричащего «швайна, швайна», который наносил удары, оставляя много кровавых следов. Во втором случае попал в руки офицеров: заставили делать уборку их помещения и тоже был жестоко избит. От таких поездок хорошего не было и я старался избегать таких работ. Однажды, видя, как строится внутренняя рабочая команда, решил и я к ней пристроиться, но полицай отогнал меня, да и сами пленные не желали принять меня. Наконец появился немец, который водит команду на объекты. Быстро подсчитал людей и спрашивает: - А где же двенадцатый человек. Ему ответили, что он заболел. Этот немец, видя меня, стоящего в стороне, поставил в строй. Так случайно оказался в постоянной команде и поместился в барак. Теперь спал на нарах, а не на грязном полу, правда весь барак кишел клопами и вшами, которые всю ночь не давали спать, но учитывая, что ты в тепле, а на работе получаешь лучшую пищу, т.е. гуще и по количеству больше, да и работа устраивала, чувствовал себя комфортно. Мы утепляли бараки, делали потолки из досок, а затем насыпали землю. Надзиратель – немец попался добрый, не подгонял и не избивал, как другие, разрешал даже в железной бочке развести огонь для обогрева и мы даже жарили белье. Жутко было смотреть - вшивость ужасная, страшная… Помнится один такой случай. Нам приказали в помещении одного барака сделать не-большую отдельную комнату. Позже в нее поселили русского полковника и его адъютанта. Кормился он отдельно. Выдавали ему даже мясные консервы. Хочется рассказать еще об одном случае. Я уже упоминал, что когда нас гнали в Смоленск и преодолевали реку, с тех пор снять обувь я не мог. И вот, когда я устроился в рабочий барак, стало возможным разуться. Причем в последнее время я почувствовал, что пальцы моих ног не гнутся да и ступни вызывали подозрения. И вот, придя с работы, я ре-шил снять с ног ботинки. Но они не снимались. С помощью товарищей ботинки были сняты, а внутри они и портянки во льду. До сознания дошло, что произошло что-то страшное. Я осторожно стал разворачивать портянки, но они примерзли ко второй. Разматываю и вторую, но она оказалась смерзшейся со ступней.. Когда удалось портянки снять, с виду они казались вторыми ботинками. С ноги требовалось снять шерстяные чулки, к счастью они были только мокрыми и покрыты изморозью. Когда снял чулок, пришел в ужас: нога белая, как снег и онемевшая. Предположил, что она отморожена. Осторожно решил проверить, помня, что от-мороженное тело ломается и я щипнул ногу пальцами, и ощутил, что тело не ломается. Вначале боли не чувствовал, а после отогревания, да еще по глупости приблизил ноги к огню печи, я чуть с ума не сошел. Больше двух часов не находил места от боли, даже кричал на крик. Видимо этот случай не прошел даром и вот наступила старость. Уже несколько лет временами от боли в ногах кричу на крик. В основном, ночью ноги скручиваются – ни со-гнуть, ни разогнуть, боль ужасная, продолжается несколько секунд. И так, возвращаюсь к последовательному рассказу. Бараки мы утеплили и команда распалась. Боясь, что выгонят из рабочего барака, с помощью соседа по нарам, я устроился в санчасть. На морозе пилил дрова, колол на поленья и носил в топку санпропускника, затем в сарае разбирал грязное, окровавленное белье, одежду умерших. Здесь нашел синий комбинезон танкиста. Хотя он был с гнидами, решил взять на случай побега и спрятал в свой вещевой мешок. Здесь рабочие в основном были кадровые, уже обжились, сплотились, а меня, как новичка, всюду эксплуатировали. Было обидно, но терпел. Однажды в сильный мороз вышел из строя немецкий водопровод. Было приказано оставить всех рабочих на вторую смену, но-чью разрыть траншею водопровода и исправить. Старые рабочие отказались и старшина сан-части, потакая им, приказал остаться мне. Это взбесило меня. Такой мороз я должен еще работать для немецких поработителей! Я тоже отказался. Этот немецкий холуй, как коршун, налетел на меня, нанес несколько ударов кулаком и вытолкнув за дверь – крикнул: - «больше не являйся сюда». Так я остался снова «безработным».

Продолжение публикации
Предыдущая часть публикации
Предисловие к публикации