Остановка в селе Троицкое
15 октября 1941 г. Мы снова в путь. Идем голодные, промокшие и ослабленные. Я вспомнил про домашнюю ветчину, решил использовать. Отрезал на ходу два куска сала, себе и другу и тут же съели. Стало веселее. К часу дня пришли в село Троицкое. Нас разместили на территории церкви, которая была огорожена колючей проволокой. Здесь нам объявили, что организуется временный сборный пункт и будет налажено питание военнопленных. Около проволоки собралось много детворы и предлагали хлеб, мясо и др. продукты на обмен вещей.
Я, недолго думая, достал запасную новую гимнастерку и отдал девушке, а она взамен дала мне 200 г хлеба и 100-150 г вареного мяса. Жду, полагая, что и мой друг поступит также, но видимо, он пожалел менять свою гимнастерку. Не обращая внимания на это, я без обиды по-товарищески разделил пополам что выменял и дал другу.
Вскоре немцы выдали нам по куску вареной конины и мы тут же все съели. Проходя мимо сарая, видим в нем солдат, вымолачивающих из снопов зерно. Мы тоже намолотили котелок ржи и выйдя на пустошь стали разводить костер и варить кашу. Когда она была готова, в это время мы услышали в сарае стрельбу и крики. Оказывается, немцы обнаружили, что русские потрошат снопы и нескольких человек убили и ранили.
Среди нас пошел слух, что немцы хотят произвести обыск. Мы тут же свой котелок с кашей спрятали в прошлогодней прелой соломе, которую натаскали для сна (под открытым небом). Сидим и ждем. Но немцев пока не видно. Я решил пойти за водой. Взяв котелок, я пошел к ограде, где стоит детвора. Стал подзывать одного мальчика и просить его, чтобы он налил воды из колодца и принес мне, но немцы озлобленные тут же отогнали всех «цивильных»…
Стою у проволоки и горюю: что же делать? В это время в нашей толпе появился немец. Оглядев многих, стал подзывать к себе, вижу он обращается ко мне. Я повернулся и хотел скрыться в толпе, но мне двое преградили путь и зло сказали: «Ты не слышишь, немец зовет тебя, а ты бежишь, из-за тебя и мы пострадаем. Он сейчас откроет огонь». Я вынужден был идти к фашистам.
Около него уже стояли двое и я, третий, подошел к ним. Немец с автоматом повел нас к кузнице, стоящей около леса. В голове появилась мысль, что кто-то меня узнал и видимо сообщил немцам, что я коммунист и нас ведут на расстрел. Спрашиваю впереди идущего, куда нас ведут? Но он тоже не знает и тоже озабочен (позже узнал, что он - москвич, бывший милиционер, звали Николаем). С тревогой, войдя в сарай, увидел здесь стоящий большой чугунный котел. Снова возникла мысль: «Значит, нас хотят сварить в кипятке!» Немец нам стал что-то говорить: «гокву, вассар, фос и др.», но мы стоим, как истуканы, ничего не понимая. Это злило его, он начал кричать «швайны, швайны и т.д.». А затем, видимо убедившись в нашем непонимании, махнув рукой, быстро куда-то ушел, а нас оставил в сарае. Дверь закрыл на замок.
Вскоре немец вернулся с переводчиком. Им оказался русский еврей. Он то и разъяснил нам, что его назначили старшим, а мы обязаны носить воду, дрова, варить картофель и раздавать ее военнопленным. Вскоре привезли два воза картофеля и мы всю ночь варили его, а утром, 16 октября 1941 г, стали раздавать по три картошки на человека. Многим не досталось. Снова варили день и ночь, теперь уже в двух котлах. К утру 17 октября 1941г. картофеля наготовили много. На этот раз я был уверен, что всем хватит, и смогу встретить своего друга Н.И. Минина, но его не было, не появился и на следующий день…
К дверям подходили люди голодные, истощенные, некоторые умоляли, просили прибавки. Нарушая приказ немцев, я стал выдавать больше, чем положено. Заметив это, немец нанес два удара по голове и отстранил меня от раздачи. Думал, что меня выгонят наружу, но этого не произошло.
Встреча с товарищами
К вечеру 17 октября 1941 г.пригнали еще большую партию военнопленных. Около церкви они не могли разместиться, и их поместили в лощине, около нашего сарая. Среди ночи, видимо, запах вареной картошки привлек эту партию и большая толпа хотела вломиться в наш сарай, но немецкая охрана открыла автоматную стрельбу, пули летели и в наш сарай, мы вынуждены были спрятаться за котлами и картошкой. Позже мы узнали – немцы расстреляли до 50 человек, были и раненые…
Убитых похоронили за лощиной в лесу. Утром 18 октября 1941г. после раздачи картошки к сараю подошла женщина с немецким офицером и вызвала нашего старшего Николая. Он вышел из сарая и женщина сообщила ему, что он свободен, может идти с ней домой, она упросила немецкого офицера, чтобы он вернул ей му-жа… и он разрешил. Но Николай наотрез отказался, поблагодарил ее, и заявил, что должен разделить свою судьбу с другими… Женщина со слезами долго его упрашивала, но вынуждена уйти домой. После ее ухода мы стали упрекать Николая, что он не воспользовался таким случаем и обидел женщину, которая хлопотала перед немцами – дать ему свободу. Ведь ты мог бы легко уйти в партизаны, или попытаться перейти фронт. Но Николай не раскрыл свою тайну… Однако, рассказал, как познакомился с ней еще перед началом войны. Их часть находилась в этом районе. Будучи младшим командиром, он познакомился с ней и был в близких отношениях… И все-таки Николай для нас остался загадкой … похоже он сам сдался в плен, иначе нельзя расценивать его поступок, да обращал еще на себя внимание тем, что с людьми не сближался, вел себя обособленно, замкнуто…
Хочется упомянуть о нашем старшем - еврее. Меня поразило поведение этого человека (двуличника) - при новом хозяине он служил как борзая собака, нам не давал покоя, все время грозил, что донесет немцам о нашем плохом служении, потом его убрали от нас и расстреляли как еврея.
К вечеру этого дня в сарай привели двух истощенных лошадей. Из ноздрей вылезал гной, все плечи и спина в ранах и тоже загноенные. Этих коней немец заставил кувалдой убить. Один из пленных с маху нанес удар по голове, лошадь как взбесилась… Начала метаться по сараю, чуть не подавила нас, и немец применил оружие. Быстро сняв кожу, стали варить конину. Привели еще одну лошадь, тоже побитая, но без загноений, этого мяса мы отложили в сумки. На следующий день, 19 октября 1941 г. эту конину и остаток картофеля раздали людям.
Раздавая картофель, вижу подходит Сергей Никулкин, я его схватил за руку, поставил в угол, и сообщаю старшему, что это мой родной брат. Он не возражал и Сергей включился в работу. Вскоре появился и Васильев, его тоже с трудом удалось оставить. Однако когда пришел прикрепленный немец, то хотел выгнать и Сергея, и Васильева, но мы убедили его, что их привел другой немецкий офицер в помощь. Немец поверил, и мои товарищи остались при нас. Таким образом я приобрел друзей.
К вечеру привели еще 2-х лошадей, вид их был более приятный, вот их мясо мы и набили в мешки. Правда, я боялся, взял до 2-х кг., Сергей не растерялся – взял много, а старший набил сумку до отказа. Примерно в полдень работы у нас не было, я с разрешения старшего пошел искать Минина. Из сарая прошел мимо двух рядов охраны, никто не остановил, прошел всю территорию, где должен находиться мой друг, но его нигде не оказалось. Видимо был угнан или убит в перестрелке. Вернулся обратно, подхожу к первому посту – он меня не пропускает, показываю на сарай, говорю, что я работаю и пытаюсь двигаться вперед. Он направил автомат на меня. Слышу сзади голос: «Отбегай скорей, сейчас застрелят». Я отскочил, этот человек похоже слышал, когда я говорил немцу, что работаю на кухне. Он обратился к часовому и по-немецки объяснил все , я пошел к сараю, не дойдя 50 метров остановился и закричал: «Эй, старшой выйди…, а сам смотрю на 2-й пост немцев, волнуясь, что и здесь не пропустят. Но все обошлось благополучно. Как я потом ругал себя, ведь я пошел в одной рубахе, думая, немцы обратят внимание и пропустят, но, увы, чуть не оказался в беде. Моя шинель и сумка оставались в сарае, если бы не оказалось того человека, знавшего немецкий язык, остался бы я раздетым и наверняка, погиб бы.
Продолжение публикации
Предыдущая часть публикации
Предисловие к публикации
15 октября 1941 г. Мы снова в путь. Идем голодные, промокшие и ослабленные. Я вспомнил про домашнюю ветчину, решил использовать. Отрезал на ходу два куска сала, себе и другу и тут же съели. Стало веселее. К часу дня пришли в село Троицкое. Нас разместили на территории церкви, которая была огорожена колючей проволокой. Здесь нам объявили, что организуется временный сборный пункт и будет налажено питание военнопленных. Около проволоки собралось много детворы и предлагали хлеб, мясо и др. продукты на обмен вещей.
Я, недолго думая, достал запасную новую гимнастерку и отдал девушке, а она взамен дала мне 200 г хлеба и 100-150 г вареного мяса. Жду, полагая, что и мой друг поступит также, но видимо, он пожалел менять свою гимнастерку. Не обращая внимания на это, я без обиды по-товарищески разделил пополам что выменял и дал другу.
Вскоре немцы выдали нам по куску вареной конины и мы тут же все съели. Проходя мимо сарая, видим в нем солдат, вымолачивающих из снопов зерно. Мы тоже намолотили котелок ржи и выйдя на пустошь стали разводить костер и варить кашу. Когда она была готова, в это время мы услышали в сарае стрельбу и крики. Оказывается, немцы обнаружили, что русские потрошат снопы и нескольких человек убили и ранили.
Среди нас пошел слух, что немцы хотят произвести обыск. Мы тут же свой котелок с кашей спрятали в прошлогодней прелой соломе, которую натаскали для сна (под открытым небом). Сидим и ждем. Но немцев пока не видно. Я решил пойти за водой. Взяв котелок, я пошел к ограде, где стоит детвора. Стал подзывать одного мальчика и просить его, чтобы он налил воды из колодца и принес мне, но немцы озлобленные тут же отогнали всех «цивильных»…
Стою у проволоки и горюю: что же делать? В это время в нашей толпе появился немец. Оглядев многих, стал подзывать к себе, вижу он обращается ко мне. Я повернулся и хотел скрыться в толпе, но мне двое преградили путь и зло сказали: «Ты не слышишь, немец зовет тебя, а ты бежишь, из-за тебя и мы пострадаем. Он сейчас откроет огонь». Я вынужден был идти к фашистам.
Около него уже стояли двое и я, третий, подошел к ним. Немец с автоматом повел нас к кузнице, стоящей около леса. В голове появилась мысль, что кто-то меня узнал и видимо сообщил немцам, что я коммунист и нас ведут на расстрел. Спрашиваю впереди идущего, куда нас ведут? Но он тоже не знает и тоже озабочен (позже узнал, что он - москвич, бывший милиционер, звали Николаем). С тревогой, войдя в сарай, увидел здесь стоящий большой чугунный котел. Снова возникла мысль: «Значит, нас хотят сварить в кипятке!» Немец нам стал что-то говорить: «гокву, вассар, фос и др.», но мы стоим, как истуканы, ничего не понимая. Это злило его, он начал кричать «швайны, швайны и т.д.». А затем, видимо убедившись в нашем непонимании, махнув рукой, быстро куда-то ушел, а нас оставил в сарае. Дверь закрыл на замок.
Вскоре немец вернулся с переводчиком. Им оказался русский еврей. Он то и разъяснил нам, что его назначили старшим, а мы обязаны носить воду, дрова, варить картофель и раздавать ее военнопленным. Вскоре привезли два воза картофеля и мы всю ночь варили его, а утром, 16 октября 1941 г, стали раздавать по три картошки на человека. Многим не досталось. Снова варили день и ночь, теперь уже в двух котлах. К утру 17 октября 1941г. картофеля наготовили много. На этот раз я был уверен, что всем хватит, и смогу встретить своего друга Н.И. Минина, но его не было, не появился и на следующий день…
К дверям подходили люди голодные, истощенные, некоторые умоляли, просили прибавки. Нарушая приказ немцев, я стал выдавать больше, чем положено. Заметив это, немец нанес два удара по голове и отстранил меня от раздачи. Думал, что меня выгонят наружу, но этого не произошло.
Встреча с товарищами
К вечеру 17 октября 1941 г.пригнали еще большую партию военнопленных. Около церкви они не могли разместиться, и их поместили в лощине, около нашего сарая. Среди ночи, видимо, запах вареной картошки привлек эту партию и большая толпа хотела вломиться в наш сарай, но немецкая охрана открыла автоматную стрельбу, пули летели и в наш сарай, мы вынуждены были спрятаться за котлами и картошкой. Позже мы узнали – немцы расстреляли до 50 человек, были и раненые…
Убитых похоронили за лощиной в лесу. Утром 18 октября 1941г. после раздачи картошки к сараю подошла женщина с немецким офицером и вызвала нашего старшего Николая. Он вышел из сарая и женщина сообщила ему, что он свободен, может идти с ней домой, она упросила немецкого офицера, чтобы он вернул ей му-жа… и он разрешил. Но Николай наотрез отказался, поблагодарил ее, и заявил, что должен разделить свою судьбу с другими… Женщина со слезами долго его упрашивала, но вынуждена уйти домой. После ее ухода мы стали упрекать Николая, что он не воспользовался таким случаем и обидел женщину, которая хлопотала перед немцами – дать ему свободу. Ведь ты мог бы легко уйти в партизаны, или попытаться перейти фронт. Но Николай не раскрыл свою тайну… Однако, рассказал, как познакомился с ней еще перед началом войны. Их часть находилась в этом районе. Будучи младшим командиром, он познакомился с ней и был в близких отношениях… И все-таки Николай для нас остался загадкой … похоже он сам сдался в плен, иначе нельзя расценивать его поступок, да обращал еще на себя внимание тем, что с людьми не сближался, вел себя обособленно, замкнуто…
Хочется упомянуть о нашем старшем - еврее. Меня поразило поведение этого человека (двуличника) - при новом хозяине он служил как борзая собака, нам не давал покоя, все время грозил, что донесет немцам о нашем плохом служении, потом его убрали от нас и расстреляли как еврея.
К вечеру этого дня в сарай привели двух истощенных лошадей. Из ноздрей вылезал гной, все плечи и спина в ранах и тоже загноенные. Этих коней немец заставил кувалдой убить. Один из пленных с маху нанес удар по голове, лошадь как взбесилась… Начала метаться по сараю, чуть не подавила нас, и немец применил оружие. Быстро сняв кожу, стали варить конину. Привели еще одну лошадь, тоже побитая, но без загноений, этого мяса мы отложили в сумки. На следующий день, 19 октября 1941 г. эту конину и остаток картофеля раздали людям.
Раздавая картофель, вижу подходит Сергей Никулкин, я его схватил за руку, поставил в угол, и сообщаю старшему, что это мой родной брат. Он не возражал и Сергей включился в работу. Вскоре появился и Васильев, его тоже с трудом удалось оставить. Однако когда пришел прикрепленный немец, то хотел выгнать и Сергея, и Васильева, но мы убедили его, что их привел другой немецкий офицер в помощь. Немец поверил, и мои товарищи остались при нас. Таким образом я приобрел друзей.
К вечеру привели еще 2-х лошадей, вид их был более приятный, вот их мясо мы и набили в мешки. Правда, я боялся, взял до 2-х кг., Сергей не растерялся – взял много, а старший набил сумку до отказа. Примерно в полдень работы у нас не было, я с разрешения старшего пошел искать Минина. Из сарая прошел мимо двух рядов охраны, никто не остановил, прошел всю территорию, где должен находиться мой друг, но его нигде не оказалось. Видимо был угнан или убит в перестрелке. Вернулся обратно, подхожу к первому посту – он меня не пропускает, показываю на сарай, говорю, что я работаю и пытаюсь двигаться вперед. Он направил автомат на меня. Слышу сзади голос: «Отбегай скорей, сейчас застрелят». Я отскочил, этот человек похоже слышал, когда я говорил немцу, что работаю на кухне. Он обратился к часовому и по-немецки объяснил все , я пошел к сараю, не дойдя 50 метров остановился и закричал: «Эй, старшой выйди…, а сам смотрю на 2-й пост немцев, волнуясь, что и здесь не пропустят. Но все обошлось благополучно. Как я потом ругал себя, ведь я пошел в одной рубахе, думая, немцы обратят внимание и пропустят, но, увы, чуть не оказался в беде. Моя шинель и сумка оставались в сарае, если бы не оказалось того человека, знавшего немецкий язык, остался бы я раздетым и наверняка, погиб бы.
Продолжение публикации
Предыдущая часть публикации
Предисловие к публикации
Комментариев нет:
Отправить комментарий