Встреча с земляком
Всего в санчасти проработал 7 дней. За это время удалось прожарить белье и помыться теплой водой. И вдруг однажды вижу своего Сергея – земляка. Лицо его полное, настроение бодрое. Дал мне несколько штук галет и рассказал новость. Ленинградец Васильев сбежал от них, а он остался работать в команде с кадровиками и их старшина разрешал брать кое -что из продуктов. Одним словом, Никулкин устроился хорошо… Он, тоже помылся, прожарил свою одежду и белье, снова уехал обратно. Каждому свое счастье… Тяжело расставался я с ним, но главное узнал, что Васильев был патриотом своей Родины, не стал работать на немцев – сбежал, и душевно желал ему удачи… А Никулкина, не пожелавшего с ним бежать, сурово осуждал.
Подготовка к побегу
Из барака меня не выгнали. Здесь я нашел человека из жителей Смоленской области, который не прочь тоже бежать. С ним договорились и составили план побега. Из лагеря бежать трудно. Надо попасть на работу вне лагеря. Вскоре нас направили на товарную железнодорожную станцию на разгрузку цемента. Вблизи стояли разрушенные дома. В них мы решили замаскироваться и бежать, однако конвоир не отходил от нас. План срывался. Через несколько дней мы с Петром Селивановым попали в партию и конвоир привел нас в город. Ввели в 3-х этажный дом бывшего нашего советского учреждения и приказали все этажи очистить от хлама. Нам с Петром достался 2-й этаж. Мусор сносили вниз. В это время разыгрался снежный буран. Немцы ослабили за нами контроль. Я предложил Петру воспользоваться этим случаем, но он струсил и наотрез отказался. Передо мной встал вопрос: в такую пургу одному бежать опасно, и я тоже не рискнул. Нетрудно догадаться, с каким настроением я возвращался в лагерь. Весь вечер ругал Петра за трусость. Жизнь в лагере осложнилась. Тиф распространился на людей и косил как косой. В конце декабря ежедневно умирало до 100 человек. Слабели и мы. Всякая надежда на уцеление иссякала. И вот к нам в лагерь прибыло несколько возов мороженой картошки. Возле них оказались мы с Петром. От возниц узнали, что они все земляки с Петром. Одна бойкая женщина, узнав, что он из дер. Балтутино Красного р-на, с укором упрекнула – «Эх, ты, земляк! У нас такие, как вы, живут припеваючи, пьют самогон, гуляют с девушками, а ты чего ждешь? Ты видишь, чем вас будут кормить?» А сама показывает на смерзшуюся картошку – верная гибель. Видимо на Петра это подействовало. Теперь он не давал мне покоя, все время напоминал о побеге, а я с раздражением отвечал, что сам виноват, упустил такой случай, а теперь сам видишь, нас держат в лагере и никуда не гоняют. Через день мне случайно удалось попасть к водовозам, которые брали воду вне лагеря и снабжали ею пищеблок. Вот с ними я и очутился за оградой нашего лагеря. Там стояла бывшая водокачка. Теперь она не работала, но рядом с пустым кирпичным строением находился большой котлован с водой. Этой водой и снабжался лагерь пленных. Когда мы налили воду в бочку, за ней пришли двое людей. От них я узнал, что они тоже пленные и свободно, без конвоя, носят воду для немецких офицеров – указали даже их квартиры на окраине города. Наполнив канистру водой, они всунули палку и на плечах с канистрой пошли тропкой от лагеря. Наблюдая за ними, мне пришла мысль: «А не попробовать ли счастья прийти сюда с канистрой с очередным рейдом группой водовозов?» Придя в лагерь, сообщил Петру о своем плане. Он согласился, и мы начали подготовку.
Побег
Для того, чтобы бежать, надо иметь гражданскую одежду и канистру. Канистру я украл из санчасти – она валялась там без надзора. Канистру я закопал в снег, нашел и палку. Теперь нужно найти гражданскую одежду. К нашему счастью, в лагерь пригнали партию «цивильных», как в то время их называли. У них за наши хлебные пайки, баланду и деньги, которые у меня сохранились до 50 руб., мы купили необходимые вещи: мне - старое грубо-шерстное пальто, а Петру - шапку-ушанку и рваный пиджак с брюками. Мне пригодился синий комбинезон. Я два дня подходил ближе к ограде и наблюдал за водокачкой и приходом двух водовозов. Следил и за поведением наружной лагерной охраны и твердо убедился, что охрана уже свыклась с таким режимом и не обращала на это внимания. Наступил день 10 января 1942 года. Мы решили бежать. Взяв свою спрятанную канистру, вышли на тропку, по которой ходят водовозы и вскоре они появились. Но на этот раз их оказалось больше, чем полагалось. Мы хотели примкнуть к ним, но их бригадир отогнал нас. Они едут впереди, а мы чуть сзади и упрашиваем чуть не со слезами. Но слышим только один ответ, что немцы в центральных воротах задержат и не выпустят за ограду к водокачке. Я снова прошу, говорю, если немцы задержат, мы вернемся назад, видимо это убедило водовозов, и они согласились. Когда подъехали к воротам, немецкий часовой действительно задержал нашу группу, спросил, почему так много людей? Один из водовозов немного знал немецкий язык и ответил, что сегодня для пищеблока требуется больше воды (вассара), значит и больше людей. После этого охранник, обращаясь к другому часовому, стоявшему на вышке, что то с ним поговорил, а затем махнул рукой в сторону нашей группы, мол, проходите и мы двинулись к водокачке. В пути я обратился к водовозам и сообщил им о нашем побеге. Но двое из них запротестовали, мотивируя тем, что они могут пострадать из-за нас. Другие водовозы сочувствовали нам и разубедили несогласных. Причем тут же условились, чтобы они медленнее наполняли бочку с водой и дольше задержались бы у водоема… а мы тем временем должны преодолеть путь до крайних домов города. Подойдя к водоему, я быстро наполнил канистру водой и тут же, войдя в пустой дом, начали надевать гражданскую одежду поверх шинелей (она была спрятана в вещевых мешках). Затем канистру погрузили на плечи и не торопясь пошли тропинкой к домам города. Всего мы должны пройти до 500 метров. Однако пройдя около 300 метров, слышим окрик лагерного часового. К кому он обращался не знаем, но мы подумали, что это касается нас и ожидали последующей стрельбы. Но часовой постоял немного и снова пошел вдоль ограды. Нас это успокоило. Продолжая путь, благополучно дошли до крайнего дома и вдруг навстречу выскочил немецкий офицер. Снова по телу пошли мурашки. Я стал готовиться, что же сказать офицеру, но нам помогла женщина, стоявшая поблизости с возом сена, которая обратилась к гитлеровцу – «Пан офицер, куда мне ехать?»- офицер что-то стал говорить, а мы тем временем, обойдя стороной, влились в поток людей, которые шли дорогой на рынок Смоленска. От женщин мы узнали, что при въезде в город и при выезде немцы проверяют доку-менты. Это нас озадачило. Однако Петр не терял надежды, что на рынке встретит своих земляков и с ними договорится, чтобы нас довезли до его деревни Балтутино. Хотя день был базарный, на лошадях здесь не было никого. Базар был в разгаре. Толкучка большая. С рук продают разное барахло. В ходу были немецкие марки и советские денежные знаки. Знакомых Петр и здесь не нашел. Вдруг мы увидели нашего лагерного полицая. Заметил и он нас. Мы спешно затерялись в толпе, а затем нырнули за ближайшие дома и переулками вышли к кремлю. Осмотрелись кругом – вроде все тихо. Мы стали решать, как выйти из города, минуя немецкие посты. Предлагаю Петру выйти глухими переулками, но он настоял идти дорогой на г. Красный. Пришлось согласиться. Вскоре вышли на окраину города. Впереди стоял немецкий постовой. Что же делать? Возвращаться или на риск идти вперед? Я предложил Петру идти впереди меня, метров на 50. В случае, если спросит немец, ответ получит правильный. Договорились мы и о том, что в случае задержания кого-либо из нас, другого не выдавать.
Продолжение публикации
Предыдущая часть публикации
Предисловие к публикации
Всего в санчасти проработал 7 дней. За это время удалось прожарить белье и помыться теплой водой. И вдруг однажды вижу своего Сергея – земляка. Лицо его полное, настроение бодрое. Дал мне несколько штук галет и рассказал новость. Ленинградец Васильев сбежал от них, а он остался работать в команде с кадровиками и их старшина разрешал брать кое -что из продуктов. Одним словом, Никулкин устроился хорошо… Он, тоже помылся, прожарил свою одежду и белье, снова уехал обратно. Каждому свое счастье… Тяжело расставался я с ним, но главное узнал, что Васильев был патриотом своей Родины, не стал работать на немцев – сбежал, и душевно желал ему удачи… А Никулкина, не пожелавшего с ним бежать, сурово осуждал.
Подготовка к побегу
Из барака меня не выгнали. Здесь я нашел человека из жителей Смоленской области, который не прочь тоже бежать. С ним договорились и составили план побега. Из лагеря бежать трудно. Надо попасть на работу вне лагеря. Вскоре нас направили на товарную железнодорожную станцию на разгрузку цемента. Вблизи стояли разрушенные дома. В них мы решили замаскироваться и бежать, однако конвоир не отходил от нас. План срывался. Через несколько дней мы с Петром Селивановым попали в партию и конвоир привел нас в город. Ввели в 3-х этажный дом бывшего нашего советского учреждения и приказали все этажи очистить от хлама. Нам с Петром достался 2-й этаж. Мусор сносили вниз. В это время разыгрался снежный буран. Немцы ослабили за нами контроль. Я предложил Петру воспользоваться этим случаем, но он струсил и наотрез отказался. Передо мной встал вопрос: в такую пургу одному бежать опасно, и я тоже не рискнул. Нетрудно догадаться, с каким настроением я возвращался в лагерь. Весь вечер ругал Петра за трусость. Жизнь в лагере осложнилась. Тиф распространился на людей и косил как косой. В конце декабря ежедневно умирало до 100 человек. Слабели и мы. Всякая надежда на уцеление иссякала. И вот к нам в лагерь прибыло несколько возов мороженой картошки. Возле них оказались мы с Петром. От возниц узнали, что они все земляки с Петром. Одна бойкая женщина, узнав, что он из дер. Балтутино Красного р-на, с укором упрекнула – «Эх, ты, земляк! У нас такие, как вы, живут припеваючи, пьют самогон, гуляют с девушками, а ты чего ждешь? Ты видишь, чем вас будут кормить?» А сама показывает на смерзшуюся картошку – верная гибель. Видимо на Петра это подействовало. Теперь он не давал мне покоя, все время напоминал о побеге, а я с раздражением отвечал, что сам виноват, упустил такой случай, а теперь сам видишь, нас держат в лагере и никуда не гоняют. Через день мне случайно удалось попасть к водовозам, которые брали воду вне лагеря и снабжали ею пищеблок. Вот с ними я и очутился за оградой нашего лагеря. Там стояла бывшая водокачка. Теперь она не работала, но рядом с пустым кирпичным строением находился большой котлован с водой. Этой водой и снабжался лагерь пленных. Когда мы налили воду в бочку, за ней пришли двое людей. От них я узнал, что они тоже пленные и свободно, без конвоя, носят воду для немецких офицеров – указали даже их квартиры на окраине города. Наполнив канистру водой, они всунули палку и на плечах с канистрой пошли тропкой от лагеря. Наблюдая за ними, мне пришла мысль: «А не попробовать ли счастья прийти сюда с канистрой с очередным рейдом группой водовозов?» Придя в лагерь, сообщил Петру о своем плане. Он согласился, и мы начали подготовку.
Побег
Для того, чтобы бежать, надо иметь гражданскую одежду и канистру. Канистру я украл из санчасти – она валялась там без надзора. Канистру я закопал в снег, нашел и палку. Теперь нужно найти гражданскую одежду. К нашему счастью, в лагерь пригнали партию «цивильных», как в то время их называли. У них за наши хлебные пайки, баланду и деньги, которые у меня сохранились до 50 руб., мы купили необходимые вещи: мне - старое грубо-шерстное пальто, а Петру - шапку-ушанку и рваный пиджак с брюками. Мне пригодился синий комбинезон. Я два дня подходил ближе к ограде и наблюдал за водокачкой и приходом двух водовозов. Следил и за поведением наружной лагерной охраны и твердо убедился, что охрана уже свыклась с таким режимом и не обращала на это внимания. Наступил день 10 января 1942 года. Мы решили бежать. Взяв свою спрятанную канистру, вышли на тропку, по которой ходят водовозы и вскоре они появились. Но на этот раз их оказалось больше, чем полагалось. Мы хотели примкнуть к ним, но их бригадир отогнал нас. Они едут впереди, а мы чуть сзади и упрашиваем чуть не со слезами. Но слышим только один ответ, что немцы в центральных воротах задержат и не выпустят за ограду к водокачке. Я снова прошу, говорю, если немцы задержат, мы вернемся назад, видимо это убедило водовозов, и они согласились. Когда подъехали к воротам, немецкий часовой действительно задержал нашу группу, спросил, почему так много людей? Один из водовозов немного знал немецкий язык и ответил, что сегодня для пищеблока требуется больше воды (вассара), значит и больше людей. После этого охранник, обращаясь к другому часовому, стоявшему на вышке, что то с ним поговорил, а затем махнул рукой в сторону нашей группы, мол, проходите и мы двинулись к водокачке. В пути я обратился к водовозам и сообщил им о нашем побеге. Но двое из них запротестовали, мотивируя тем, что они могут пострадать из-за нас. Другие водовозы сочувствовали нам и разубедили несогласных. Причем тут же условились, чтобы они медленнее наполняли бочку с водой и дольше задержались бы у водоема… а мы тем временем должны преодолеть путь до крайних домов города. Подойдя к водоему, я быстро наполнил канистру водой и тут же, войдя в пустой дом, начали надевать гражданскую одежду поверх шинелей (она была спрятана в вещевых мешках). Затем канистру погрузили на плечи и не торопясь пошли тропинкой к домам города. Всего мы должны пройти до 500 метров. Однако пройдя около 300 метров, слышим окрик лагерного часового. К кому он обращался не знаем, но мы подумали, что это касается нас и ожидали последующей стрельбы. Но часовой постоял немного и снова пошел вдоль ограды. Нас это успокоило. Продолжая путь, благополучно дошли до крайнего дома и вдруг навстречу выскочил немецкий офицер. Снова по телу пошли мурашки. Я стал готовиться, что же сказать офицеру, но нам помогла женщина, стоявшая поблизости с возом сена, которая обратилась к гитлеровцу – «Пан офицер, куда мне ехать?»- офицер что-то стал говорить, а мы тем временем, обойдя стороной, влились в поток людей, которые шли дорогой на рынок Смоленска. От женщин мы узнали, что при въезде в город и при выезде немцы проверяют доку-менты. Это нас озадачило. Однако Петр не терял надежды, что на рынке встретит своих земляков и с ними договорится, чтобы нас довезли до его деревни Балтутино. Хотя день был базарный, на лошадях здесь не было никого. Базар был в разгаре. Толкучка большая. С рук продают разное барахло. В ходу были немецкие марки и советские денежные знаки. Знакомых Петр и здесь не нашел. Вдруг мы увидели нашего лагерного полицая. Заметил и он нас. Мы спешно затерялись в толпе, а затем нырнули за ближайшие дома и переулками вышли к кремлю. Осмотрелись кругом – вроде все тихо. Мы стали решать, как выйти из города, минуя немецкие посты. Предлагаю Петру выйти глухими переулками, но он настоял идти дорогой на г. Красный. Пришлось согласиться. Вскоре вышли на окраину города. Впереди стоял немецкий постовой. Что же делать? Возвращаться или на риск идти вперед? Я предложил Петру идти впереди меня, метров на 50. В случае, если спросит немец, ответ получит правильный. Договорились мы и о том, что в случае задержания кого-либо из нас, другого не выдавать.
Продолжение публикации
Предыдущая часть публикации
Предисловие к публикации
Комментариев нет:
Отправить комментарий