Роман Ткач мечтал стать ветеринарным врачом и был студентом первого курса Киевского сельскохозяйственного института, когда рано утром 22 июня сорок первого внезапно проснулся от разрывов снарядов и бомб, гула немецких «юнкерсов» с черными крестами на бортах.
Вместо лекаря животных ему после окончания Тамбовского артиллерийского оружейно-технического училища суждено было стать воентехником Ш ранга. Командира огневого взвода истребительно-противотанковой батареи в декабре 1941 года направили в 49-ю танковую бригаду в составе 1-го танкового корпуса под командованием генерала М.Е.Катукова, отбивавшего атаки озверелых фашистов на стыке Брянского и Воронежского фронтов. Осенью 1942 года заметно поредевший корпус сняли с фронта для пополнения личным составом и техникой. В течение месяца он располагался в лесу возле деревни Рвы, за Косой Горой под Тулой. Убыв затем на Калининский фронт в состав 1-й танковой армии, за участие в ликвидации Демьянской группировки противника старший лейтенант Р.С.Ткач вскоре был награжден орденом Красной Звезды. В апреле 1943 года эту армию направили на Белгородское направление Курской дуги, а его назначили командиром батареи 242-й танковой бригады. «Немцы начали наступление 5 июля. На одном из направлений танковых атак противника, недалеко от Прохоровки, командиром бригады подполковником Соколовым была поставлена задача: «Стоять насмерть!». Трое суток мы не двигались с места, только стреляли, пока не кончились все снаряды. А скорость стрельбы была такова – только видишь вспышку со стороны противника и даже не успеваешь пригнуться, как снаряд пролетел, хорошо, если мимо. Напряжение сил было буквально сверхчеловеческим, - вспоминает ветеран. -Немцы пошли в нашу сторону двумя колоннами танков. Первую атаку мы отбили. На следующий день на нас бросили авиацию, а после бомбежки - и танки. Силы оказались явно не равны. Наши пушки были уничтожены в дуэльной стрельбе прямой наводкой. Когда фашисты поняли, что мы не отвечаем им, они собирались нас окончательно «отутюжить». Хорошо, что вовремя подоспели подразделения 237-й танковой бригады, при появлении которых немцы уклонились от боя. Задачу комбрига мы выполнили, но остались без машин и пушек. Противник наши войска потеснил примерно на двадцать километров в сторону Обояни, но вскоре отступил на прежние позиции».
В дальнейшем начальник артиллерийского снабжения бригады Р.С.Ткач прошел с ней нелегкий боевой путь по ликвидации Корсунь-Шевченковской группировки, освобождению Львова, форсированию Вислы и взятию неприступного Сандомирского плацдарма. 19 января 1945 года он был тяжело ранен и пролежал в госпитале до конца апреля. После войны Роман Семенович свыше четверти века служил во Внутренних войсках, выйдя в отставку полковником, начальником штаба полка.
Жаркие бои
Никак не рассчитывал воевать и уроженец города Черни майор в отставке Евгений Тимофеевич Шалашников. Перед войной окончив среднюю школу, он, может быть, пошел бы по стопам отца - врача по образованию, заведующего райздравотделом. Но ему пришлось сначала рыть окопы и противотанковые рвы под Тулой, затем сооружать доты и дзоты под Ржевом.
Вскоре его призвали в армию и командировали на курсы младших командиров в Подмосковье, где обучали на полевых связистов и радистов. Присвоив звание сержанта, жизнерадостного парнишку, которому еще не было восемнадцати лет, направили в 497-й полк 215-й стрелковой дивизии как раз под Ржев, в деревушку Марвино, что стоит на реке Бойня. «Эта река действительно оправдывала свое название - была красной от крови, так как под Ржевом проходили страшные бои, - рассказывает Евгений Тимофеевич. - Однажды поступил приказ произвести разведку боем. Хотя немцы открыли ураганный огонь, нам удалось взять «языка», который попытался убежать. Я задержал фрица, но, оказывая сопротивление, тот ударил меня ребром ладони по горлу. Только через несколько месяцев я смог разговаривать».
С февраля 1943 года Евгений Шалашников воевал командиром взвода на Центральном фронте в 203-м полку 13-й стрелковой дивизии, которая принимала участие в Курской битве: «Полк держал оборону. Стояла страшная жара, земля вся потрескалась. Воду негде было брать, и ее приходилось доставлять на машинах в бочках. Наша рота лейтенанта Копылова закрепилась у села Городище. Рано утром 5 июля всех поднял жуткий грохот - началась артподготовка, а следом к артиллерии присоединилась авиация. И грянул бой. Когда три танка приблизились к нашим окопам, командир роты послал троих бойцов взорвать их бутылками с зажигательной смесью. Двое солдат были сразу убиты немецкими танкистами, а один успел поджечь танк. Затем были посланы еще двое, но и их скосила пулеметная очередь. Тогда «звериным прыжком» я оказался прямо перед дулом танка и поджег его бутылкой с зажигательной смесью. Танк закрутился, под гусеницу затянуло сапог, и я еле успел выдернуть из него ногу. Меня ранило и контузило, но, к счастью, мои товарищи не оставили в беде и затащили в окоп».
За тот бой он получил медаль «За отвагу». После лечения в госпитале участвовал в освобождении Минска, за что его наградили орденом Красной Звезды. Вот как это было: «Когда основные силы фашистов покинули город, наша рота вошла в него. Мы не знали, что отдельные части немцев остались в городе: одна из них засела в разрушенных домах и открыла по нашим бойцам ураганный огонь. Понеся большие потери, нам все-таки удалось ликвидировать врага».
Потом командир радиовзвода участвовал в боях за освобождение Риги в Прибалтике, Варшавы в Польше, в форсировании Одера и штурме Берлина, где сержант Шалашников расписался на стене поверженного рейхстага. Получив после войны юридическое образование, Евгений Тимофеевич долгие годы работал в правоохранительных органах.
Стояли насмерть
Сергей Борягин впервые почувствовал смертоносное дыхание войны под Юхновым, куда вместе с другими юными туляками был направлен на строительство оборонительных сооружений в июле сорок первого. А осенью он уже воздвигал рубежи обороны вокруг Тулы. Успешно окончив полковую школу, вскоре стал механиком-водителем танка Т-34. Из-под Ржева его часть скрытно перебросили к городу Обоянь. Фашистская пропаганда взахлеб кричала тогда о новых, якобы неуязвимых танках «Тигр» и «Пантера» и штурмовом самоходном орудии «Фердинанд». Проверить это суждено было нашим танкистам, которые встретились с ними бок о бок 5 июля 1943 года.
«Железный «зверинец», задрав хоботы своих пушек, медленно наползал на передний край обороны. Снаряды наших противотанковых орудий, угодив в лобовую броню «Тигра», рикошетом ставили в небе свечку. И все-таки немецкие танки с опаской ползли к нашим «тридцатьчетверкам», стараясь не угодить под снаряд бортом. Но один из «тигров», преодолевая ров, на секунду подставился. Башенный Володя Ершов мгновенно ударил, танк задымился и вспыхнул. Мы дружно всем экипажем закричали в один голос: «Ура! Горит!», - вспоминал впоследствии Сергей Михайлович. – Малость утихла артиллерийская канонада и бомбежка, медленно рассеялся дым. И вновь назойливые «юнкерсы» продолжили бомбить наши позиции. Бомбы с надсадным воем и свистом падали вокруг нас. Вдруг сильный ослепительный удар, и командир танка лейтенант Каракулинский кричит: «Ребята, горим! Выскакивайте!» Я вывалился через люк и откатился в траншею к пехоте. Солдаты накрыли меня плащ-палаткой, потушили горящую одежду и отправили в медсанбат».
Придя в себя, Сергей Борягин через несколько дней был отправлен в другую танковую роту. Но в остальном все продолжалось по-прежнему: «Едва забрезжил рассвет, авиация и артиллерия противника нанесли удары по нашим позициям. Самолеты пикировали с включенными сиренами, завывая так, что мурашки бежали по телу. Было одно желание: с головой уйти в землю. Но мы стояли насмерть. Когда у лейтенанта Батьковского кончились снаряды, он таранил фашистский танк своим, сбросив его в кювет». Все попытки врага прорваться к Курску на Обоянском направлении были сорваны. Тогда перегруппировавшись, немецкие войска рискнули прорваться через Прохоровку, в тридцати километрах севернее Белгорода.
Ад Прохоровского поля
Три поля воинской славы есть на русской земле: Куликово, Бородинское и Прохоровское. Ожесточенное сражение под Прохоровкой 12 июля маршал А.М.Василевский назвал поистине титаническим поединком двух стальных армад. Противник ввел в бой шесть танковых дивизий, где на каждом километре наступало по сто машин. Всего в этом крупнейшем сражении Второй мировой войны с обеих сторон участвовало до полутора тысяч танков и самоходных орудий: «Земля тряслась, и залпы тысячи орудий слились в протяжный вой. В смертельном единоборстве сотни танков, орудий и самолетов на наших глазах превращались в горы металлического лома, что сопровождалось адским скрежетом в результате таранов и попадания снарядов в броню. Диск солнца еле пробивался сквозь тучи дыма и пыли от тысяч одновременных залпов, разрывов бомб и столбов копоти горящих машин. Многотонные башни танков от взрывов отбрасывало на десятки метров от искалеченных машин. Температура внутри танка зашкаливала за пятьдесят градусов так, что невозможно было дышать. Экипажи подбитых и горящих машин покидали их и вступали в рукопашную схватку. На счету нашего командира роты Бочковского было десять уничтоженных танков, лейтенант Попович подбил три танка и один отбуксировал в наш тыл. Два «Тигра» записал в свой актив лейтенант Кирпонос, три уничтожил лейтенант Никитин. Тараны с немецкими танками совершили на своих горящих боевых машинах механик-водитель Матросов и лейтенант Федин. Вздыбившись в смертельной схватке, танки при столкновении сгорали, как факелы», - завершил свой обстоятельный рассказ Сергей Михайлович Борягин.
На выжженной земле Прохоровского поля пылали танки и штурмовые орудия, и черные шлейфы дыма тянулись вверх, заслоняя солнце, а в закопченном небе ни на секунду не прекращались воздушные бои. Но враг так и не добился успеха.
В Курской битве, которая продолжалась пятьдесят дней и ночей, общие потери вражеских войск превысили полмиллиона человек, полторы тысячи танков, три тысячи орудий и три с половиной тысячи боевых самолетов. Если битва под Сталинградом предвещала закат немецко-фашистской армии, то под Курском поставила ее перед неминуемой катастрофой. Хотя впереди еще предстояла длительная и кровопролитная борьба в течение двадцати с лишним месяцев, но коренной перелом в ходе Второй мировой войны оказался сделан именно здесь.
Александр Белов,
научный сотрудник музея
военной истории Тульского края
Комментариев нет:
Отправить комментарий