Отец
Придон Придонов родился в городе Тифлисе в конце позапрошлого века. Рано лишившись отца, десятилетний мальчик из бедной рабочей семьи вынужден был идти на заработки. Тяга к знаниям в детстве переросла у него позже в занятие политикой. В неполные двадцать лет он смело включился в борьбу пролетариата за народное счастье. Выступая на митингах, Придон умел увлечь всех своей кипучей энергией, настойчивостью, искренностью и прямотой. В нем всегда клокотал скрытый вулкан, он никогда не терял присутствия духа, и аресты не смогли сломить его волю. Будучи членом ЦИК компартии Грузии в составе закавказской делегации, которую возглавляли тогда С.М.Киров и Г.К.Орджоникидзе, он принимал участие в работе IХ Всероссийского съезда Советов, проходившего в Москве в декабре 1921 года в Большом театре. Съезд запомнился ему тем, что там выступал В.И.Ленин, говоривший в полной тишине просто и понятно.
Избранный вскоре красным директором фабрики Придон Васильевич всегда показывал пример деловитости и организованности, самоотверженности и высокой требовательности к себе и подчиненным. В начале тридцатых годов П.В.Придонов успешно окончил Всесоюзную промакадемию им. Сталина и был назначен начальником строительства первого в стране комбината искусственного волокна в Калинине, где проявил себя не только как умелый организатор, но и отзывчивый, внимательный к рабочему человеку руководитель. В приснопамятном тридцать восьмом не избежал ареста и семь месяцев находился в заключении. Мораль, которую он вынес оттуда и передал своему сыну: нельзя признаваться в том, чего не совершал. Во время очной ставки доносчик не смог ни глаз поднять, ни слова вымолвить. После этого отца выпустили, дали четыре месяца на реабилитацию в санатории, вернули ему партбилет и перевели в Москву начальником сектора капстроительства наркомата легкой промышленности СССР к А.Н.Косыгину.
Грянула война, и он пошел добровольцем в действующую армию. Будучи военным комиссаром и заместителем командира по политической части, майор Придонов умел мобилизовать личный состав на разгром фашистских захватчиков, проявляя при этом личную храбрость, стойкость и мужество. Не случайно его заслуги перед Родиной оценены орденами Красной Звезды, Отечественной войны, Трудового Красного Знамени и многими медалями.
Отец и сын Придоновы
После войны работал на руководящих должностях в разных министерствах, а последние двадцать лет был заместителем генерального директора производственного швейного объединения «Москва», ответственным секретарем совета директоров. Великий труженик и несгибаемый коммунист, Придон Васильевич, дожив до девяноста лет, имел 72 года непрерывного трудового и 66 лет партийного стажа. В партию он вступил все в том же 1921 году, и тогда же 21 ноября, в день Архистратига Михаила, у него родился сын, получивший имя предводителя небесного ангельского воинства.
Сын
Окончив среднюю школу в 1939 году, Миша и не думал быть военным, а поступил в институт на мирную специальность строителя-архитектора. Однако по новому указу он подлежал призыву в армию. Не получив повестки, сам добровольно явился в военкомат. Служил в городке Лубны, что на Украине, в роте связи 551-го полка бывшей 25-й Чапаевской дивизии. На службе выделялся как один из лучших курсантов-радистов. В сороковом году участвовал в освободительном походе Красной Армии в Бессарабию, а перед самой войной был направлен на курсы младших лейтенантов в Одессу в окружной полк связи. Через двадцать дней началась война, и его как отличного радиста прикомандировали к штабу округа для связи с Москвой. В середине июля уже в звании младшего лейтенанта он был направлен в Днепродзержинск в 631-й отдельный батальон связи 273-й стрелковой дивизии на должность командира радио-взвода. «Ехали на фронт весело, с песнями, смехом и шутками-прибаутками», - вспоминает ветеран войны. Ему предстояло срочно обучить радиоделу мобилизованных новобранцев.
В ночь на 6 августа дивизия по тревоге выдвинулась навстречу врагу. Потом пошла фронтовая круговерть. Батальон, где он был офицером связи, на целых шесть дней задержал продвижение противника, чем помог основным силам дивизии собраться с духом, изготовиться к боям. Остатки дивизии отступили к Днепру и переправились на левый берег. Закрепившись там, почти месяц держали оборону. Но немцы продвинулись на восток и, выйдя к Днепру в районе Днепропетровска, окружили дивизию. «Окружение! Страшное слово. Осветительные ракеты и трассирующие пулеметные очереди со всех сторон давили на психику, заставляя людей терять веру в свои силы, сеяли панику. Окружение - это изнурительные, затяжные бои с превосходящими силами противника, в информационном вакууме, без оружия, без руководства из центра и самое главное – при отсутствии умного, волевого старшего командира, который мог бы взять на себя управление разрозненными, растерянными войсками, способного с честью вывести людей из окружения, вернуть Родине своих сыновей»,- пишет М.П.Придонов.
В группе, сложившейся для выхода из окружения, собрались старшие офицеры штаба. У каждого из них было свое видение обстановки. Придти к единому мнению им никак не удавалось. Тогда он с двумя товарищами решил отделиться от спорящих командиров и выходить из окружения своим путем. Около месяца с огромным трудом и мучениями они, как и многие другие, пробирались к линии фронта, превратившись в попрошаек, которым из жалости, мабудь и мой где-то также мается, кто подавал краюху хлеба, а кто посылал к Сталину – пусть он вас накормит. При попытке перейти линию фронта за Красноградом, что южнее Харькова, они были схвачены немецкими передовыми частями, а местные жители не пожелали признать в них своих односельчан. Так 17 октября 1941 года Придонов оказался в плену. Оставшиеся 1300 дней войны ему пришлось провести в фашистской неволе.
Плен
«Отправляясь на фронт, мы геройски думали так: или грудь в крестах, или голова в кустах. Такое понятие, как плен, для нас не существовало. Однако это стало страшной реальностью. Попав в плен, в лагеря, люди гибли в полной безвестности, сгинув в муках голода, холода или в печах крематория. Горстка пепла, что оставалась от них, и та шла на удобрение немецких полей. Чудом уцелевших людей стали называть предателями и изменниками Родины, покрыв несмываемым клеймом всенародного презрения, хотя вины за большинством из них не было» - с горечью размышляет ветеран.
Немцы же побаивались их и держали ухо востро. Они ожидали от советских военнопленных любого безрассудства и дерзости – посему охраняли их с особым тщанием. Боялись вшивых, ободранных, босых, истощенных людей только потому, что в их глазах сверкала гордость, ненависть и непокорность. Проводя тщательный досмотр, изымали все, даже иголочку. Одна иголка - это иголка. А из десятка стянутых воедино иголок уже получается пила, которой можно пропилить пол в вагоне и сбежать. «Однажды охранник положил на раскаленную бочку-печку наш двугривенный. Он нагрелся и посинел. Фашист пришел в восторг: «Рус капут!» Тогда я потребовал немецкий пфеннинг. Тот протянул мне, а я швырнул его на бочку. Несчастный пфеннинг тут же расплылся лужицей расплавленного металла. Торжествуя, я спросил фрица: «Кто теперь капут? Немецкий или русский?»
Немало лагерей для военнопленных пришлось пройти Михаилу Придонову, пока в сентябре 1944 года он не попал в концлагерь на завод Круппа. Работали «на совесть», вредя, как только можно. В феврале 1945 года эвакуировали в концлагерь Маутхаузен – фабрику смерти, где над входом было написано: «Оставь надежды, всяк сюда входящий». Всего десять дней назад здесь состоялся беспримерный массовый побег шестисот заключенных советских офицеров из двадцатого блока. Их не остановили ни гранитная стена высотой три с половиной метра, ни колючая проволока под током высокого напряжения, ни пулеметы и прожектора, ни эсэсовцы с собаками. Измученные голодом и побоями, они не сдавались живыми, зубами впиваясь в горло ненавистных палачей. Спастись удалось лишь девяти беглецам.
Михаилу Придонову дали шестизначный арестантский номер 128972 с красным треугольником – «политический» и буквой R – «русский», обули в деревянные колодки и надели на него полосатую лагерную униформу.
Спустя три дня в лагерь прибыл еще один транспорт с узниками, среди которых находился будущий Герой Советского Союза, 65-летний генерал инженерных войск Д.М.Карбышев. На лагерной площади его с товарищами, раздетыми донага, при двенадцатиградусном морозе обливали холодной водой из шланга, пока мученики не превратились в ледяные статуи. Наш генерал погиб, но не склонил головы перед врагом. Так что Маутхаузен – символ не только неисчислимых страданий, но и несломленного духа.
«4 мая на вечерней поверке от истощения я еле держался на ногах. Эсэсовец ткнул мне в костлявую грудь пальцем, мяса нет - значит, в крематорий». Но утром в лагерь ворвался американский танк, и началось восстание узников под руководством австрийского полковника Г.Кодре и майора А.И.Пирогова. Непокоренные «полосатики» решили внести свою лепту на алтарь победы, проявив несгибаемую волю и силу духа. Многие, объевшись кашей, поумирали. Придонов избежал этой участи благодаря верному другу из Баку Сергею Багдасарову, которому он посвятит впоследствии повесть-исповедь «Я, гражданин...» Став художником по шрифтам, Михаил Придонович написал вручную, печатными буквами, книгу о жизни в плену, где сохранить человеческое достоинство уже само по себе было подвигом.
И вся оставшаяся жизнь…
Но впереди его ждали сначала спецпроверки в советской зоне оккупации, а затем окончательная фильтрация на смоленской земле, тоже с вышками и колючей проволокой. После чего «тройка» дала добро, подтвердив его невиновность и офицерское звание. В ноябре, спустя полгода после освобождения, Михаил Придонов вернулся в родной город, где бедная мама уже дважды получала извещение о том, что ее сын пропал без вести.
Недоверие к военнопленным сохранялось у нас долго и до конца еще не выветрено. А вот французов, возвращающихся домой из плена, встречали как национальных героев, неся на руках от вокзала до дома. Военнопленные американцы и англичане также были удостоены почестей и наград. На этом фоне отношение к советским военнопленным выглядит удручающе горьким и несправедливым. Война покалечила и изуродовала не одну судьбу. Его терзали сомнения: кому он нужен с клеймом военнопленного. Страшное лагерное прошлое, униженное и позорное, еще долго не давало ему покоя.
Пока не встретил девушку своей мечты – милую Катюшу Барулину, с которой под Новый 1952 год они расписались. Михаил Придонович прожил с Екатериной Ивановной в неизбывной любви, мире и согласии 56 лет. Это было счастливое слияние душ, две половинки одного целого, повенчанные на небесах. Когда позапрошлой осенью любимая и верная супруга ушла в мир иной, то весь год он безутешно проплакал, потеряв смысл жизни.
Вскоре дочь Наташа, почувствовав, что может лишиться не только матери, но и отца, забрала его к себе в Тулу на постоянное место жительства. Здесь он понемногу ожил и стал писать рассказы, навеянные самой жизнью, как мирной, так и фронтовой. Но главное - это история человека, который сумел выстоять в нече ловеческих условиях и остаться человеком, а не превратиться в пронумерованную, покорную, бессловесную рабочую скотину.
«Я никогда не прощу Солженицыну, который, вещая как-то по телевидению, посмел заявить, что в первый же год войны сдались в плен пять миллионов военнослужащих Красной Армии. Он не видел, как люди с завидным упорством вырывались из окружения и как их против воли захватывали в плен. Одним только словом он оскорбил память погибших и честь оставшихся в живых». Об этом М.П.Придонов в самом начале века во всеуслышание сказал для первого канала телевидения, а на следующий день к нему на проспект Руставели, где он, чтобы заработать на хлеб, продавал кинжалы, книги и картины, подошел незнакомец, крепко пожал руку и исчез.
Нельзя мерить всех одной мерой! Пятнадцать лет назад лица, оказавшиеся в плену, были полностью реабилитированы. Среди них и наш герой. Остается только дивиться, что 88-летний ветеран всем смертям назло жив до сих пор! Настрадавшийся досыта, он остается человеком с открытой русской душой, вызывающим к себе невольную симпатию своей простотой и скромностью.
Александр БЕЛОВ,
научный сотрудник музея
военной истории Тульского края.
Комментариев нет:
Отправить комментарий